ТОП 10 лучших статей российской прессы за
May 20, 2020

«Раньше надо было заканчивать»

— Закончили вы играть в 32?

— 34-й шел.

— Ни разу не пожалели?

— Особо не жалел... Просто не знал, чем себя занять после футбола. Вот это оказалось тяжелым моментом. Сейчас на карантине люди спорта переживают как раз то, что произойдет после окончания карьеры. В голове один вопрос: «Что делать?» Многие себя так и не находят! Но я себе тогда сказал: «Все, больше не хочу мучить ни себя, ни футбол». Сейчас вылезают такие болячки, что думаю — надо было раньше заканчивать!

— У всякого бывшего футболиста с утра что-то болит? Это правда?

— Еще как болит!

— Что у вас?

— Последние два-три года мучился болями в спине. Не знал, куда деваться. Никто не мог помочь. Я уже вылетел в Москву, договорился с врачом ЦСКА. Тот должен был свести с чудо-хирургом, который готов за меня взяться. Прооперировать спину.

— Кажется, я знаю, о каком хирурге речь.

— Но прежде мне посоветовали: сходи-ка перед операцией к одному пожилому человеку. Вдруг поможет? Тот взглянул: «Никакой операции тебе не нужно». Прописал лекарства — «Попей вот это. Может, все пройдет».

— Неужели прошло?

— Через пару недель боль как рукой сняло!

— Ну и вернулись бы в футбол.

— Раз в неделю играю обязательно. Многие спрашивают — как себя держишь в такой форме? Абсолютно ничего не делаю! Немного слежу за питанием. Вот сейчас ехали с женой с базара, завели разговор о еде. Говорит: «Я до свадьбы была 52 килограмма. А сейчас — 65».

— Вы?

— Отвечаю: «До свадьбы весил 70, сейчас — 71!» Вот как так получается? Обычно мужья набирают! 500-700 грамм — это максимум, на который у меня может подняться вес. От игрового.

Проблемы с Это'о — из-за штанги

— Проблемы со спиной у многих футболистов из-за того, что тренеры загоняют под штангу. В вашей жизни такое было?

— Эту штангу на меня клали с 17 лет. Я бы ее категорически запретил в футболе. Как и любую нагрузку, при которой позвонок врезается в позвонок. Лежа — пожалуйста! Но не стоя! А нас даже приседать с ней заставляли. Был тренер, у которого штанга и до тренировки, и после. Сразу это не сказывается, организм молодой. Но после окончания карьеры такое эхо!

— Это кто же?

— Красножан. На сборах штанга была постоянно. Почему у него и начались проблемы с Это'О — из-за штанги! Одна из причин конфликта!

— Я думал, причины там другие.

— С человеком, который играл в «Барселоне» и несколько раз выигрывал Лигу чемпионов, общий язык надо находить. А эта штанга их только отдаляла друг от друга. Все дальше и дальше.

— Крутые веса заставлял поднимать?

— Небольшие. Килограмм тридцать — потолок. Но когда ты на сборах с ней приседаешь и прыгаешь — это дает о себе знать.

— Вы говорили: «На футбольной карьере поставил точку. Но легко могу переправить ее в запятую». Когда поняли, что все, точка?

— Через год после завершения карьеры позвонил один тренер. C огромным желанием меня видеть: «Приезжай хотя бы на сборы. Просто посидим, пообщаемся». Они на Кипре сидели, как раз Кубок ФНЛ проходил. А я знал — если попаду на сборы, может затянуть. А у меня в Махачкале мать была в тяжелом состоянии. Категорически отказался ехать. Тогда и поставил для себя точку: все, больше никуда.

— Кто звал-то?

— Григорян в «Луч». Я бы вообще разговаривать не стал, даже трубку не снял бы — но там играл мой близкий друг Шамиль Асильдаров. Через него заманивали. Буквально вчера общались. Здесь он, в Махачкале. Стал вице-президентом «Анжи». Постарается наладить ситуацию.

— Вас после «Луча» никто не пытался вернуть?

— Думаю, если б только заикнулся — появились бы желающие. Но я шанса никому не дал. Помнил, что стало последней каплей.

— Кстати — что?

— Играл в Самаре. Администратор будил на тренировку. От базы до поля метров пятьдесят. Бреду — даже эти 50 метров для меня мучение! Тяжело даются! Такое может продолжаться день. Ну, три. А когда два месяца? Я понял, это и есть — «последний аккорд».

За рулем автобуса — второй вратарь

— Рассказывали, даже в ваши времена Юрия Жиркова в «Анжи» извели травмы. А играет до сих пор.

— Жирков меня так удивляет! Я поражен! Видел, как он мучается, ходит к физиотерапевту. Вот как он играет на таком уровне? Глядя на него, сам думаю: может, и у меня пошло бы? Особенно, если мяч погоняешь со стариками, устроишь феерию. Еще сильнее желание вернуться, когда смотришь первую или вторую лигу. Я часто смотрю вторую лигу.

— Господи. Зачем вам это испытание?

— Я же руководитель клуба «Легион-Динамо». Часто хочется спуститься из VIP-ложи, одеть бутсы и выскочить на поле! Показать — «неужели тяжело вот так сделать?!»

— Ну и поиграли бы для удовольствия во второй лиге. Как играл до 45 чемпион мира-1990 Уве Байн — каждый год опускаясь лигой ниже.

— Был один момент — я даже приступил к тренировкам. Но понял: организм не обманешь. Он сразу ответил: «Стоп, стоп, стоп!» Недельки хватило.

— Что за команда у вас?

— Играем во втором дивизионе. Вернее, не играем, а мучаемся.

— Сами и вкладываетесь в эту команду?

— Да. Я президент и учредитель клуба. Помогают друзья. В 2014-м в республике не было профессиональных команд, кроме «Анжи». А способных ребят полно! Думали, будем растить пацанов для премьер-лиги. А получилось, что встретились с «Анжи» во втором дивизионе. Нас надо в книгу рекордов вписывать. Профессиональная команда с самым низким бюджетом в мире, наверное. А мы его еще сократить планируем!

— Это какой же?

— 11 миллионов рублей на сезон.

— Автобус свой есть?

— Микроавтобус. Столько историй про него! Чтоб не тратить место на водителя, сажали за руль второго вратаря. У того права категории D. Возил на игры и обратно.

— Помню историю — когда-то «Анжи» отдал футболиста Вершинина, а взамен получил автобус. Так его и прозвали — «Вершинин».

— Точно, была история! Я с этим Вершининым играл, до сих пор общаемся. Мы сейчас готовы не только Вершинина отдать, хоть половину команды — лишь бы нам подарили большой автобус!

— Вот Жирков прочитает заметку — и подарит. Кстати, чем особенно мучался в «Анжи»?

— Единственное место, которое у него не болело — это голова. Особенно колени терзали.

— Был в «Зените» знаменитый форвард — Сергей Дмитриев. Так ему однажды мениск прооперировали будто фронтовым скальпелем, тупым. Его шрам считался самым жутким в советском футболе. А самый ужасный, который видели вы?

— Моего приятеля Гаджи Баматова отправили из «Анжи» в аренду в Воронеж. Возвращается оттуда — шрам от колена до пояса! Будто не ножом резали, а бензопилой. Я в ужасе смотрю: «Что случилось?» Когда рассказал — я не поверил. Делает подкат, человек через него перепрыгивает. А шипы сзади на бутсах раньше были немного вытянутые, заостренные. Как лезвием полоснул. Мышца «раскрылась»!

Керимов подарил Жиркову немецкую форму

— Просто душу ледените. Помню, вы мне рассказывали, были поражены: Жирков купил немецкую форму времен Великой Отечественной за 40 тысяч евро.

— Вроде бы не купил...

— А что же? Взял «языка»?

— Эту форму ему Сулейман Керимов подарил на день рождения.

— А я как раз хотел спросить — самая странная покупка в вашей жизни?

— Как раз во времена Керимова купил дом на Рублевке. Потом думаю: зачем он мне нужен?! Стоял года три-четыре. Только коммунальные услуги оплачивал, налоги всякие. Еще и без ремонта, даже не заедешь в него. Или вкладывать в ремонт сумасшедшие деньги. Так и не понял — для чего я его купил.

— Продали?

— Обменял. На квартиры в Махачкале.

— Дом на Рублевке стоил миллионы долларов?

— Да что вы, какие миллионы долларов?! Там какая-то долговая история была, дом из-под ареста. По дешевке достался. 17 миллионов рублей.

— Кстати, вам Жирков показывал фотографии своей коллекции. Что особенно поразило?

— Это история! Как я вообще узнал про эту страсть Жиркова? В золотые времена «Анжи» мы на сбор ездили с барсеткой. Все остальное за нас делали. Бутсы, форма — все ждало в номере. Как-то захожу к Жиркову, вижу — под телевизором сумка лежит. Чуть подтолкнул ее ногой — а она ни с места. Будто кирпичами набита.

— О, боги. Гранатомет?

— Она приоткрыта была, заглянул — а в ней во-о-т такой толщины энциклопедии! Каталоги! Достаю одну, открываю — какие-то немцы, формы...

— Вот это да.

— Еще подумал — какой интересный человек, оказывается. Так и познакомились поближе. Никогда бы не подумал, что Жирков и вот это все совместимо. Мы еще шутили над ним. Если ехать из Махачкалы в Хасавюрт, на кольце посреди дороги танк стоит. Указываем Жиркову: «Э-э, танк есть! Говори адрес — пригоним».

«Навстречу этот... не знаю, как его назвать... Гус Хиддинк!»

— Снится вам футбол?

— Часто! Очень часто! Вот сегодня проснулся — снился наш старый стадион «Динамо». Как раз он чаще всего снится. Будто на нем играем.

— Стадион «Динамо» мне нравился гораздо больше, чем «Хазар».

— Для «Хазара» неудачно выбрали место — все время попадаешь под ветра. Я участвовал в матче открытия. Сразу поразился: мяч выбиваешь — а его несет за боковую. Между трибунами ветер гуляет жуткий! Вроде его закрыли, привели в хорошее состояние. Сделали по примеру маленьких европейских стадиончиков. А все равно — нет того уюта и ауры, которая существовала на «Динамо». Да и побед на «Хазаре» особо не было.

— Еще случались странные стадионы в вашей жизни?

— Никогда не забуду, как играли в Лиге Европы с «Удинезе»! Сроду такого стадиона не видел!

— Хороший?

— Ужасный. У нас даже во второй лиге таких нет. На этом стадионе, как нам рассказали, Муссолини расстреливал людей. А скамейки... Помните, раньше в кинотеатрах были ручки, набитые губкой? Эту губку все выковыривали.

— Я и выковыривал. Как не помнить.

— Вот на таких скамейках мы там сидели! А «Энфилд», при всем уважении — что это?

— Что?

— Вы не были на «Энфилде» под трибунами? В раздевалках?

— Не довелось.

— Раздевалки крохотные. Мы подъезжали к стадиону почти ночью, из каких-то переулков. Представляли: вот сейчас увидим этот легендарный стадион. Махина, наверное. Столько слышали! Вдруг автобус останавливается около заброшенного здания. Вглядываемся в темноту: что это? Оказалось — «Энфилд»!

— Никогда бы не подумал.

— Зашли, сгорбившись, через какой-то крошечный проход — и сразу оказались под трибунами! Но аура на нем сумасшедшая. Ни с чем не сравнить. Поэтому «Энфилд» для меня — самый любимый стадион в Европе.

— Фанаты рядом?

— Я сидел на скамейке запасных — прямо у моей руки сидели фанаты «Ливерпуля». Я себя заставлял смотреть на футбол, а не на них!

— Доброжелательные?

— Улыбчивые, нам приветы посылают. Культура на высшем уровне. Я думал: неужели это те англичане, которые крушили все в 80-х? Как их воспитали?

— Ничего не бросали?

— Это у нас бросают.

— Что до вас долетало?

— Играли с «Локомотивом» на их стадионе. Где он — в Измайлово?

— Черкизово.

— Что-то болельщики начали кричать против «Анжи». Я не выдержал — показал средний палец! Меня сфотографировали. Хотели дисквалифицировать, но клуб заступился. Сказали: «Сами к Лахиялову применим меры, оштрафуем». Проходит время, играем в Химках с ЦСКА. Выхожу на разминку — ка-а-к в меня полетело!

— Что?

— Что было у них под рукой — то и швыряли. Монеты, зажигалки. Про мат не говорю. Я от злости опять хочу что-то показать, поворачиваясь — и вижу, как на меня один из фанатов наставил фотоаппарат. Прямо ждет!

— Сдержались?

— Не поддался — только из-за этого фотоаппарата.

— А когда отвернулись то ли от флага перед началом матча, то ли от гимна?

— Я не отвернулся! Я не повернулся в сторону гимна! Или флага?

— Неважно. Главное — почему?

— Это была моя первая игра за «Крылья» — и надо же, сразу против «Анжи»! Причем, открытие стадиона «Хазар» после реконструкции! Еще и попался мне навстречу этот... Не знаю, как его назвать... Гус Хиддинк!

— Наша повесть все значительнее, все интереснее.

— Эта атмосфера, видишь родных — а играешь за другую команду. От всего этого у меня немножко крыша поехала. Бывает! Я не собирался отворачиваться. Я не повернулся! Просто зациклен был на своем. А преподнесли как?

— Преподнесли будь здоров.

— Шум, гам! Это не стоило того. Я просто не совладал с эмоциями. Вот и все.

— Самое неприятное, что после услышали?

— Писали всякие гадости. На одном канале, где собираются горе-специалисты, кто-то обо мне нелестно отозвался. Но я не обращал внимания.

— Осман Кадиев не помогает вашему «Динамо»?

— Нет. У него с «Анжи» проблем хватает. Пытается сохранить клуб.

— Там бюджет вроде вашего?

— Насколько знаю — около 25 миллионов рублей в год.

— Больше не ругаетесь? Когда-то благодаря Кадиеву вы наручники примерили.

— Давно помирились. Я играл за «Терек» в первом дивизионе — а он помогал этой команде. Все вопросы закрыли. Тепло и часто общаемся.

«Бросил пить даже кефир»

— Когда-то у вас были квартиры в Москве и Махачкале. Сдавали — и что-то капало.

— Все осталось. Еще были помещения в Махачкале. Но сейчас аренду не беру, проявил солидарность с этими людьми.

— Сколько у вас квартир по миру?

— Не так много. Две в Москве, одна в Кисловодске, еще одна в Дубае. Несколько в Махачкале. Предлагали еще в ресторан вложиться, но я категорически отказался. Готов был рассмотреть — если в этом ресторане не будут продавать алкоголь. Мне ответили: «Ты что?! От спиртного главный доход, иначе смысла нет!» Нет так нет. Значит, не ко мне.

— Об этом вы рассказывали в «Разговоре по пятницам». Еще добавили: если в Махачкале какое-то заведение предлагает алкоголь, хозяину передают «флэшку» — предупреждение, чтоб прекратил. Если не послушал, вскоре взорвут. Так было 7 лет назад. Сейчас что-то изменилось?

— Сейчас эта тема немножко устаканилась.

— То есть?

— Давно никому такие «флэшки» не бросали. Но и ресторанов стало меньше, где есть спиртное.

— Из-за взрывов?

— Нет. Думаю, большая часть населения сама пересмотрела взгляды на жизнь.

— Говорили — последнее спиртное в вашей жизни случилось на свадьбе в 2004-м.

— Возможно. Уже не помню.

— С тех пор — ни грамма?

— Нет, нет, нет! Единственное спиртное, которое пробовал — кефир и квас. Даже с ними завязал. После какого-то матча меня спрашивают: «Что будешь пить? Пиво?» — «Воду без газа» — «Ты вообще не пьешь? А как расслабляешься?!» — «В этой жизни расслабляться нельзя...»

— Никто тайком вам не подливал?

— Даже не пытались. Все знают — категорически не приемлю. Даже за столом стараюсь не оказываться с людьми, которые пьют.

— Когда-то Егор Титов говорил — в месяц на семью тратит 6 тысяч долларов. Сколько вы?

— Выход на базар — 10 тысяч рублей. Учитывая, что детей отдаю в платную школу, в месяц уходит тысяч 150-200.

— Жена у вас та же, Патимат?

— Разумеется.

— В предыдущем нашем интервью рассказывали — она «закрытая». При этом в нынешней Махачкале «закрытых» женщин не так много. Свои взгляды не пересмотрели?

— Ничего не изменилось — как была «закрытая», так и остается. Сейчас «закрытых» в Махачкале стало чуть больше. Но все равно — очень мало!

«Коран позволяет четыре жены. Но не более!»

— Когда-то вы говорили: «У меня трое детей, а будет не меньше пяти». Сколько сейчас?

— Стыдно признаваться.

— Да уж признайтесь.

— Всего четверо...

— «Всего».

— Бываю в Москве, знакомые спрашивают — сколько детей? С гордостью отвечаю: «Четверо!» Потом кто-то в Дагестане спросит: «Сколько?» Я глаза опускаю: «Пока только четверо...»

— Тот же отец Хабиба — могучий источник познания жизни — меня наставлял: «Идеальное количество жен по Корану — четыре». Согласны?

— Да.

— У вас так будет?

— Хотя... Идеальное — не знаю! Если по справедливости к ним относишься — четыре в самый раз. Коран позволяет. Но не более!

— Про четвертую не спрашиваю. Вторая-то у вас будет?

— Пока этот вопрос жестко не стоит. Хотя одно время стоял остро! Но с возрастом пыл ушел.

— Почему раньше стоял остро?

— Хотелось побольше детей. Соответствовать всем канонам религии. В чем мудрость многоженства?

— Очень интересно.

— Не от того, что мужчины хотят побольше наслаждения, побольше удовольствия для себя...

— Вы меня озадачили. А от чего же?

— Было много войн. Женщин всегда оставалось больше, чем мужчин. Те погибали, — а куда деваться вдове? Чтоб их не оставлять одних, Всевышний позволил нам иметь четыре жены. Разрешал и разрешает.

— Значит, не исключаете со временем вторую жену для себя?

— Я вообще в последнее время ничего для себя не исключаю...

— При этом женщины болезненно воспринимают, когда в доме появляется вторая или третья жена. Мало ли, что Коран позволяет.

— Какая бы женщина ни была, как бы ни крепка была ее вера — она остается женщиной. Ревнивица! Никогда не захочет делить свое с кем-то. Некоторые болезненно воспринимаю — как моя жена.

— Что говорит?

— У нее отговорка одна: «А я не виновата, что Всевышний создал меня такой ревнивой! Не собираюсь тебя ни с кем делить!» Ха-ха!

— Чего ж вы ждали.

— Бывают у нас случаи — одна из жен сама находит новую жену для своего мужа.

— Зачем?

— Это в каких случаях бывает? Если сама родить не может — а мужу сильно хочется детей. Делает такой подарок.

— Зато разводов в республике почти нет?

— Еще сколько! Очень много!

— Никогда бы не подумал.

— Нынешняя молодежь относится к семейной жизни очень халатно. Столько разводов! Одно время бум был на вторую жену. Как мода стала. Не понимали, что вторая жена имеет такие же права, как первая. Нельзя даже делить на «первую», «вторую»... Само слово «вторая» может кого-то задевать! Главное условие — по справедливости относиться ко всем женам. В финансовом смысле — в том числе. А то некоторые относились ко второй жене как к официальной любовнице. Бывали эпизоды, кто-то говорил девушке: «Возьму тебя второй женой при условии, что детей не будешь иметь». Ну какая это семья? Так, страсть погасить...

— В паспорт же не запишешь — «жена номер два»?

— Так и первую необязательно записывать!

— Вот это неплохо.

— Заключаются исламские договора.

— На бумаге? Или достаточно слова муллы?

— Бывают и бумаги. Чтоб она стала твоей женой, нужно согласие одного из ее опекунов. Ее личное согласие. Свидетель. Все!

— А разводиться как?

— Муж сказал — и все. Она уходит домой.

«Ждет нас жизнь вечная...»

— Какую ошибку в жизни исправили бы с особенным удовольствием?

— Раньше пришел бы в религию.

— Привел вас туда конкретный момент?

— Да. Гибель брата.

— Что такого открылось?

— Когда тебя коснется беда, начинаешь размышлять: почему это случилось? Вот так и я. Стал изучать религиозные книги. Потихоньку пришел к пониманию того, что жизнь нам дана как испытание. А ждет нас жизнь вечная. Как мы пройдем короткую жизнь, которая дается на земле, так и будем за нее отвечать на небесах.

— Это трезво.

— В жизни вечной будем или наслаждаться, или мучаться. Когда к этому приходишь — легче жить!

— В чем?

— Во всем. Даже воспитывать детей легче. Во многом сразу облегчение приходит! Кому-то кажется, это тяжело — «Как же отказываться от этого? И от этого?» Да не придется отказываться! Все само от тебя отходит!

— Ну и дела.

— Те друзья, которые были рядом из-за денег или застолий, сами от тебя отойдут. Отказываться не придется.

— Реально было брата увести от гибели?

— Тяжело говорить. Реально, не реально... Мы узнали в последний момент. Мне кажется — его уже было не вытащить.

— Чувствовали, что куда-то не туда его уводят?

— Было такое ощущение. Появилось, когда брат перестал домой возвращаться. Но я поверить не мог, что такое возможно! Как только мысль приходила в голову — отгонял ее. Вот в этом была моя проблема. Нужно было осознать правду и решать вопрос — а не гнать от себя догадки!

— Мертвым его видели?

— Самая жуткая картина, которую видел в жизни — это когда пришел в морг за своим братом.

— Забирать?

— На опознание. Он уже был распорот и зашит от подбородка до пупка. Это все до сих пор перед глазами.

— Зачем вскрывали?

— По какому-то закону обязаны были. Успели до моего прихода. Прекрасно знали, что по нашей религии производить вскрытие запрещено.

— Это было в Махачкале?

— Да. Здесь и похоронили.

— Как-то мы колесили по Дагестану с отцом Хабиба. Встретили какого-то парня, тот поздоровался. Абдулманап потом говорит — когда-то этот мальчик побеждал Хабиба. Потом бросил спорт, ушел в горы с автоматом. Лет через пять одумался, спустился — а в спорте поезд уже ушел. Ваш брат тоже ушел в горы?

— Да.

— Что хотят люди, которые туда уходят?

— Создать свое исламское государство.

— Вы эти цели понимаете?

— Чтоб понимать — надо общаться с более знающими людьми. Я не представляю, как они собирались воплощать планы. Могу сказать: эта машина, которую раньше завели, уже заглохла. Сейчас почти нет случаев, когда парни уходят в горы. Единичные! Может, раз в год что-то и случится.

— Прийти в религию совсем не означает — в лес с автоматом?

— Ха! Конечно, нет! 90 процентов республики — мусульмане. Не уходят же они в лес. Ислам — мирная религия! Своими делами надо менять мир. А то спросишь — «кто хочет изменить мир?» — все поднимут руку! А спроси — «кто готов изменить себя?» — все промолчат.

— Жесткий пост для вас?

— Конечно. Это обязательная вещь. Сейчас у нас как раз месяц поста. Обязательная пятикратная молитва. Большая проблема — из-за карантина не можем посещать мечети. А мы обязаны там быть в конце дня! Первое, за что спросит с вас Всевышний — за тот намаз, который вы делали.

— Целый день вы не едите и не пьете?

— Питаемся до рассвета.

— Сегодня это было во сколько?

— Последний прием пищи — в 2-39. Разговляться будем в 19-06.

— Как продержаться день без воды?

— Все это в голове — и переносится легко! Я раньше даже тренировался в пост. Никаких проблем. Сейчас в Махачкале дожди, в огороде особо не повозишься. Дни кажутся такими длинными! А когда чем-то занят — проще простого. Даже не замечаешь.

«Сулейман разочаровался»

— Как думаете, почему Керимов бросил проект с «Анжи»?

— Этот вопрос мне задают чаще всего! Да и всем футболистам того «Анжи». Почему... Я даже не знаю, почему! Были разговоры, что у Сулеймана проблемы со здоровьем. Поэтому все оставил. А мне кажется — просто разочаровался. Вот как люди приходят в казино?

— Как?

— Берут с собой мешок денег. А уходят пустыми.

— Так и Сулейман?

— Сулейман пришел с деньгами. Люди, которые крутились вокруг него, говорили: «Для достижения результата нужно вот это». Керимов вопросов не задавал: «Нужно? Возьмите!» Раз за разом. А что на финише? Ни золотых медалей чемпионата страны, ни Кубка. В Лиге Европы тоже далеко не прошли. Огромное разочарование для Сулеймана!

— С ним самим вы разговаривали?

— Несколько раз. У него жажда победителя была! Долгосрочный проект его не интересовал. Хотел все получить сегодня или завтра. Рассказал мне: «Многие строят бизнес годами — потом капает ежемесячный доход. А мне так не интересно. Я бизнес сделал, сливки снял, — все! Мне уже это дело скучно, отдаю его дальше...» Здесь получилось — сливки не снял.

— Потом наверняка анализировали — ведь были какие-то знаки, что проект вот-вот свернется?

— Нет! Никаких знаков не было! Открывалась академия футбола, строился стадион, с дорогими футболистами подписывались долгосрочные контракты. В республике планировалось открытие дополнительных академий. Кто мог подумать. Что в один момент все закончится?

— Как вы узнали?

— Из прессы. Но еще когда Гаджиева поставили тренировать, я понял: все.

— Почему это?

— С ним Сулейман уже расставался — и снова тянуть... Если б Керимов хотел развития — Гаджиева точно не вернул бы в клуб.

— Как думаете, что для Керимова стало последней каплей?

— Неудачная игра с «Локомотивом» на «Анжи Арене». Еще атмосфера, которая сложилась вокруг «Анжи» в стране.

— Это что ж за «атмосфера» такая?

— Национальный вопрос. «Анжи» как лакмусовая бумажка. Те проблемы, на которые в обществе закрывали глаза, выплескивались на стадионах. Там-то никто рты не закроет! Куда бы ни приехал «Анжи» — везде национальный вопрос вспыхивал на трибунах. В городе или парке ты такого не скажешь, а на трибуне — пожалуйста! Меня поразило, когда в Татарстане фанатская трибуна кричала против «Анжи». Как раз на национальной почве!

— Не может быть.

— Своими ушами слышал. А это «братская республика». Большая часть населения — мусульмане.

— Что кричали?

— Да всякие гадости. «Анжи» — Кавказ, «чурки»... Это самое безобидное, что могу повторить. Все остальное — это «пи-пи-пи». Думаю, Сулеймана это тоже разочаровывало.

— Самый тяжелый в вашей жизни случай, когда столкнулись с этой темой?

— Это в Питере. Когда я уже играл за Самару. Вся фанатская трибуна кричала гадости в мой адрес. К сожалению, я не услышал, что именно.

— А если б услышали?

— Ушел бы с поля. Кинул бы футболку судье, который продолжал этот матч. Как еще бороться? Предъявил бы претензии не этим ублюдкам, которые кричат, а футбольному клубу Санкт-Петербурга. Только потом из прессы узнал, что именно кричали.

— Что было-то?

— У меня сейчас язык не поворачивается это повторить. Смысл такой: «Лахиялов — сын шакала». Нормальные люди могут кричать такие вещи?

— Вы к такому не готовы? Сильно заводит?

— Знаете, если б кричали «Лахиялов — шакал», я бы, возможно, стерпел. Нельзя переступать грань! Для человека родители — самое святое. Есть религия, которую нельзя трогать. Если бы меня оскорбляли на поле — я бы закрыл глаза и уши. Но при чем тут мои родители?!

— История с Роберто Карлосом была при вас?

— Вы про банан? При мне. Вот эта тема с расизмом и бананами, мне кажется, раздутая. Вообще не оскорбительно, когда на меня кричат — «черножопый»... А кричат часто!

— Как так?

— Ну, а что? Я — черный! Действительно, я черный по сравнению с ними. А почему так банан задевает? Я не понимаю! Вот правильно отреагировал один футболист. Ему кинули банан — поднял и откусил. Так и надо бороться. А если показываешь, что задевает — естественно, на эту рану и будут сыпать соль...

Вернут все долги — хватит на еще одну квартиру в Москве

— Сейчас Керимов появляется в Махачкале?

— В Махачкале — редко. Появляется в Дербенте. Дагестан как обычно надеется на помощь от Сулеймана. За последние несколько дней передал благотворительной помощи на полтора миллиарда. Какие-то медицинские вещи. Для Дербента очень многое делает! Тема более, сейчас мэром стал его большой друг Хизри Абакаров. Работавший директором стадиона «Хазар».

— У футболистов пытается одолжиться каждый второй. Не возвращает обычно никто. Вам тоже должны?

— Хватает должников! Если все вернут — можно еще одну квартиру в Москве купить.

— Самый лютый долг?

— Один человек должен 5 миллионов рублей. Что с него сейчас возьмешь?

— Нечего?

— Если и возьмешь — тысяч на двести.

— К автобусу, как футболиста Сердюкова когда-то, выводить бессмысленно?

— Такими способами деньги не возвращают. Выбивание — это не для меня. Надеюсь, все-таки у людей совесть проснется. Долг для мусульманина — очень нехорошая вещь. Вот есть в нашей религии шахиды. Это люди, которые погибли за веру на войне. Даже им прощаются все грехи — кроме долгов!

— На что брал человек?

— Для открытия бизнеса. Но погорел, бизнес не расцвел. Не думаю, что хотел меня обмануть.

— Уф. Давайте лучше про футбол. Самый порядочный человек, которого встретили в футболе?

— Тренеров сразу из этого списка исключаем. Хороший тренер никогда не может быть порядочным человеком. Порядочный — это тот, кто отвечает за свои слова. Такими были руководители в «Анжи» и «Тереке». Выполняли все, что обещали.

— Даудов вас вообще растрогал одним поступком.

— Когда пригласил на финал Кубка в Грозный? Да! Играли «Анжи» — ЦСКА. Даудов позвонил и пригласил. Приятно было! Я в том розыгрыше за «Анжи» сыграл в 1/8, 1/4. Но из этого клуба никто не позвонил, не пригласил. Не Сулейман же Керимов должен был звонить!

— А кто?

— Менеджмент, который пониже. Но с их стороны звонка не последовало. А Даудов позвонил. Я не собирался туда ехать!

— Но отказываться грех?

— Сел в машину и поехал. До Грозного двести с лишним километров. Хорошо, выехал за день, там переночевал. А люди, которые ехали в день финала, стояли в пробке по восемь часов.

Самые непорядочные — тренеры

— С порядочными разобрались. А самый непорядочный человек, встреченный в футболе?

— Самые непорядочные — это тренеры!

— Вот это заявление.

— Ну и агенты. Правда, у меня никогда агента не было. Эти люди безо всякого труда и пота зарабатывают на молодых парнях огромные деньги. Лучше бы эти средства шли в школы или тренерам, которые воспитали футболистов. Я бы никогда агентом не стал. Думают, что самые умные, ведут двойную игру. Со временем-то все становится известно. Читаю интервью, слушаю футболистов — многие нелестно отзываются о своих агентах. Вспомнил, кто самый непорядочный человек!

— Кто же?

— Ткаченко!

— Почему?

— Один из главных виновников развала «Анжи». Он был главным в менеджменте. С тем финансовым потоком, который лился в клуб, не справился. С задачами, которые ставил перед ним Сулейман, тоже не справился. А почему?

— Почему же?

— Потому что непорядочно себя вел. Главная проблема — клуб напичкали 20 футболистами, каждый из которых имел свое «я» и требовал место в основном составе. А Гус оказался не в состоянии создать коллектив и атмосферу, где каждый должен молчать и убрать свое «я» на второй план.

— Я не понял. Ткаченко-то здесь при чем?

— Это он для своей наживы начал запихивать в «Анжи» этих людей — которые не готовы сидеть на скамейке! Одно дело, когда на лавке сидят Лахиялов, Агаларов, Тагирбеков и Гаджибеков. Максимум, что мы могли — прикрыв рот, вполголоса возмутиться. Что-то пробурчать. На коллектив наше недовольство никак не влияло!

— Потом все сломалось?

— Прежде коллектив был отличный. Все сломалось, когда пришли эти 20 человек и понятно стало, что Гус не в силах решить эту проблему. Потом Хиддинк и вовсе стал говорить — пригласить некоторых футболистов была не его инициатива, а менеджеров. Которые пихали и пихали в «Анжи» звезд!

— Наверняка Герман Владимирович чувствовал, как вы к нему относитесь. Отвечал взаимностью?

— Мое отношение к нему никак не проявлялось. Общались не так часто. Да и выяснилось многое время спустя.

— Потом встречались?

— Нет.

Уилкшир грязно себя вел

— Когда-то Ансальди умышленно шел вам в больное колено. Хотел сломать. Помните?

— Еще бы не помнить. Мне до сих пор стыдно за этот момент.

— Вам-то почему?

— До сих пор припоминают. В укор ставят — как я на всю страну матом ругаюсь. Некоторые говорят: «Как ты мог?!»

— Хороший звук на том стадионе?

— Это в Казани было. Видимо, микрофон близко к полю. В YouTube этот ролик до сих пор висит. Не знаю, как удалить! Недавно одному говорю: «Матом не ругаюсь» — «Ага, Ансальди подтвердит...»

— Надо бы пересмотреть. Самый подлый футболист, с которым сталкивались?

— Не знаю, какой он в жизни, но на поле очень грязно себя вел австралиец из «Динамо»... Как же его...

— Уилкшир?

— Во-во, Уилкшир! Вроде Пепе. В последнее время Рамос стал таким же. Антипод им — Пуйоль. Благороднейший человек. Или Игнашевич с братьями Березуцкими. Сильные защитники — но ни одной подлянки от них не помню. Ни локтем не ударят, ни наступят на ахилл.

— Локтем тоже специально бьют?

— Это я в первой лиге играл. Матч в Калининграде. Прямо в нос локтем засадили. Прямо со стадиона в больницу увезли.

— Специально били?

— Думаю, да. Как-то еще прокинул мяч мимо защитника, навстречу выбегает вратарь. На скорости пытаюсь обойти и его — срубил так, что я в воздухе сальто сделал. Икроножную потом раздуло.

— Самедов говорил: «Самый недооцененный защитник ив России — Олег Кузьмин». А кто для вас?

— Про защитника не скажу, а вообще — Вандерсон из «Краснодара». Говорят о нем мало, а футболист очень сильный! Хотя я футбол сейчас смотрю редко, он как вид спорта мне не слишком интересен. Интересны личности.

— Бывало, что из крутого защитника делали клоуна?

— Ну, не «клоуна»... Мне часто напоминают момент с голом в ворота «Зенита». Помните?

— Нет.

— Тоже в YouTube есть этот момент. Я по флангу убежал от кого-то, ударил в дальний и забил. Мне потом говорят: «Что за пешеход за тобой семенил?» Я присмотрелся — Широков! Этот «пешеход» потом на чемпионате Европы и мира сыграл!

— Юрий Никифоров мне рассказывал: «Лишь раз у меня было ощущение от плеча футболиста, что врезаюсь в бетонную стену — столкнулся с молодым Ибрагимовичем». У вас такое случалось?

— Тоже один раз — словак из «Зенита», Губочан. Как будто бетоном 500-й марки залитый! Врезаешься в этого Губочана — ощущение, словно тебя с поезда сбросили.

За «Спартак» Сулейман дал по миллиону

— Радость от какой победы до сих пор не остыла в вашей душе?

— Про горечь могу сказать сразу — на нашем стадионе «Динамо» играли полуфинал Кубка с «Ростовом». Тогда в 2003-м году впервые был использован ВАР. Тоже не помните?

— Как не помнить — если я писал в «СЭ» репортаж с этого матча.

— Валентин Иванов пошел смотреть в камеру нашего оператора. Мы — зачинатели этого дела!

— Только ВАР вам не помог.

— Команда была у нас реально хорошая, могли выйти в финал. «Ростов» там проиграл «Спартаку». Тогда-то я молодой был, думал — сколько у меня еще будет этих полуфиналов!

— Сколько было?

— Ни одного.

— Сочувствую. А победы?

— Огромные эмоции были, когда с «Тереком» обыграли «Зенит» 3:2. А премиальные какие получили, ооо! Нереальные! Здорово было «Спартак» в Лужниках обыграть 3:0. Они еще какой-то юбилей отмечали. Ну и победа 5:0 в Лиге Европы над АЗ стоит особняком.

— Стоп-стоп, я зацепился за рифму «нереальные премиальные». Это сколько ж вам дали за «Зенит»?

— Рамзан Ахматович объявил пятикратные. А за «Спартак» Сулейман дал по миллиону рублей каждому.

— Это — самые памятные премиальные в вашей жизни?

— Были и другие. Я начинал играть в махачкалинском «Динамо». Выходил на поле в изношенных бутсах, новые купить не мог! Помню, вратарь Максим Кулиев заметил: «Что другие не купишь?» — «Как купить? Денег нет!» — «Вот выиграем три матча, премиальные по тысяче рублей. Как раз три хватит на фирменные бутсы». Так хотелось выиграть эти три матча!

«Мы злорадствовать не будем»

— Самый фантастический характер, который встретили в футболе?

— Опять же — Юра Жирков. С характером человек.

— Если уж Жирков становится героем нашего рассказа, давайте его опишем тремя словами.

— Скромный. Семейный. И... Жизнерадостный.

— Хитрости в нем нет?

— Мне кажется — нет! Хотя хитрость — это что? Признак ума! Вот гнильцы в Жиркове нет вообще. Столько историй про него!

— Давайте хотя бы одну.

— В «золотую эпоху» «Анжи» все мы были наслышаны о зарплатах звезд. Постоянно к Жиркову подкатывали: «Юрок, покажи SMS-ку... Ну, покажи! Нам же интересно!» — «Никогда!» Но потом была ситуация.

— И?!

— Керимов нас пригласил в какой-то ресторан на Садовом кольце поужинать. Как обычно, сам Сулейман во главе стола. Как самый главный тамада. Вокруг него элита, первый ряд.

— Иностранные футболисты?

— Ну да. Мы, русскоговорящие, чуть поодаль. Сидим отдельно. Тут вдруг началось — «пик-пик-пик»...

— Зарплата капнула?

— Ага. У всех иностранцев одна SMS за другой. Звездам всегда зарплата раньше падала. Кажется, их другой банк обслуживал. Знали — через час-другой и нам переведут. Настроение у всех было прекрасное — а тут вообще взлетело. Жирков рядом с нами, дагестанцами. Я, Расим, Агаларов... Снова навалились на него: «Юра! Покажи, настроение подними! Мы злорадствовать не будем!»

— Сломался?

— Он дрогнул — показал... Мы в шоке были — увидели эти нули! Сначала в себя не могли прийти. Потом чуть опомнились — и тут дошло, что это всего лишь за полмесяца! Ха-ха!

— Представляю ваши чувства.

— Уж за кого-кого, а за Юрка только порадовались. Искренне говорю.

— Вы испытание пострашнее переживали — теоретические занятия Гаджи Муслимовича. Что уж вам. Ни разу не засыпали?

— Я тщательно скрывал, что мне это неинтересно. Тяжело. Мог голову опустить, но не засыпал. А вот тренеры, случалось, спали.

— В «Анжи»?

— В «Тереке» заснул один из помощников Грозного.

— Когда в «Рубине» заснул ассистент Бердыева — затылком придавил выключатель. Всем свет погасил. А в «Тереке» как разоблачили человека?

— Голову держать не мог. Как-то резко вниз ушла. Какая же нудная вещь — эти просмотры! Очень нудная! Никогда не понимал: ну для чего вы это нам даете?

— Футболистам не нужно?

— Вообще не нужно! Тренеру — да, необходимо. Посмотри сам, сделай выводы и расскажи нам. А так сидим, пялимся в экран — и какой толк от этого просмотра?

— Самая мучительная теория в вашей жизни?

— Да там же. Викторович к этим просмотрам фанатично относился. Заваливал статистическими выкладками. Однажды должны были играть на Кубок с командой второго дивизиона. Раздобыл запись их матча. Минут сорок смотрели!

— Тяжело?

— Не то слово.

— У Гаджиева было занимательнее?

— Когда сам приходишь из второго дивизиона, попадаешь к Гаджиеву — слушаешь с открытым ртом! Все ново! Чем старше становишься, тем понятнее — все это для футболиста лишнее. Максимум для них — просмотр на 15 минут. Дальше мозг футболиста не воспринимает.

— С Гаджиевым у вас были не самые простые отношения. Главная странность его характера?

— Не знаю, как это назвать — Гаджи Муслимович слушает только себя. Считает, что прав только он. Все!

— Спорить невозможно?

— Переубедить нереально. Если ты президент клуба — может, что-то получится. Но если помощник или футболист — никогда.

Написал плакат для Гвазавы — «матом не ругаться, деньги в долг не просить»

— Тут Моуринью в интервью рассказал — лишь раз в жизни плакал из-за поражения, когда его «Реал» проиграл «Баварии» по пенальти полуфинал Лиги чемпионов. Вам случалось плакать из-за поражений?

— Играл за сборную Азербайджана отборочный цикл к чемпионату Европы. Израиль и Голландия вничью — и мы потеряли теоретические шансы выйти. Обидно было до слез!

— После не случалось?

— Никогда. Если говорить о футболе. А так... Мать недавно вспомнил. Слезы пошли. Четыре года как похоронили.

— С просмотрами разобрались. Странные установки на вашей памяти случались?

— Самая смешная — не в моей команде, ребята рассказывали. Божович привез в Грозный команду «Москва». На установку взял ручку-указку с красным огоньком на конце. Водил-водил ей по макету — и вдруг выдает: «Бегайте быстрее, чтоб под снайпера не попасть! Видите луч? Это он!»

— Самый смешной человек, которого привозили на просмотр в вашу команду?

— Таких пешеходов везли — я даже удивлялся! Агентам лишь бы засунуть. Меня поражал футболист Тарделли. Он ведь и после «Анжи» играл на высоком уровне. Даже в сборную вызывался. Эмоций ноль! Гол забьет — ему все равно. Я не мог понять — это как возможно? Был еще парень, как же его... На меня даже в Instagram подписан...

— Такого надо вспомнить.

— Марокканец, играл с Буссуфой. Из чемпионата Бельгии его привезли. Потом в «Бенфику» ушел. Карсела-Гонсалес!

— Все. Вспомнил. Так что?

— Уникальный футболист. Вот ему все было по барабану! Мог во время тренировки или игры сесть на корточки. Вот представьте себе! Везде сидел только на корточках. Его номер в Махачкале был напротив моего. Мог заглянуть к нему — зная, чем он занят...

— Сидит на корточках?

— Причем, на столе. Но весельчак редкий.

— Я уже понял. Хорошо, не с вами в комнате жил. Случалась яркие соседи?

— Леван Гвазава!

— Что такого?

— Целый месяц на сборах в «Тереке», когда Грозный принял команду, только и разговоров было: «Гвазава придет, Гвазава придет!» Я наслышан был — играл такой в «Алании». На каждом шагу — только Гвазава да Гвазава. Наконец появляется. Взял его к себе в номер. Стал переучивать.

— Это как?

— Взял листок А4, написал объявления — и развесил по номеру: «Матом не ругаться, деньги в долг не просить». Удивительный! Мог на грузинском часами говорить по телефону. Всех родственников и друзей обзванивал. Потом со мной начинал на грузинском говорить.

— Могли бы и выучить. Если над ухом только по-грузински говорят.

— Я уже начал понимать!

«Шамиль долго не разговаривает»

— Самые странные привычки великих?

— Это'О с ума сходил по «кока-коле». Мог перед матчем ее пить, в перерыве... А суеверия я не признаю. Мне говорят: «Даже Курбан Бекиевич, такой мусульманин, в это верит. Есть счастливая одежда». Нет, отвечаю. Такого быть не может. Наверное, это просто привычка.

— Вот еще история про великих. Говорят, Сапогов в раздевалке пошутил по поводу того, что подмываетесь после туалета. Вы дискутировать не стали — сразу сломали челюсть. Было?

— Да я с Сапоговым ни разу в одной команде не был!

— С кем же вас перепутали мои информаторы? Может, с Асильдаровым?

— Знаю, что у Асильдарова с Сапоговым конфликт был. Но не по этой причине. Они что, вдвоем в туалет ходили? Кстати, сейчас во многих домах уже есть туалетная бумага. Чтобы подмыться после туалета — и вытереть. Чтоб сухо было. У нас это с детства заложено — подмываться после туалета. Своих детей сейчас тоже приучил.

— Я не осуждаю. Совсем наоборот. Так из-за чего был побит Сапогов?

— На тренировке слово за слово. Какие-то претензии предъявил. А Шамиль долго не разговаривает. У них давний конфликт был.

— Из «Локомотива» Асильдарова убрали из-за того, что поколотил Спахича. Хотя этому персонажу мечтали навернуть все футболисты. А исполнил Шамиль.

— Если все в «Локомотиве» хотели побить Спахича — неужели там ни одного человека не нашлось, кто это сделал бы? Кроме Шамиля? Зачем тогда позволили Асильдарова убрать?

— Это тайна.

— Думаю, не в этом дело.

— Расскажите — в чем.

— Тогда тренировал Муслин. Не видел Шамиля в команде. А что он ударил Спахича... Иногда нужна причина, чтоб сделать какой-то шаг. Прицепились к этому.

— Да еще и Спахич побежал жаловаться Липатову, куратору клуба.

— Вот так у нас в российском футболе и бывает — с иностранцев пылинки сдувают. Хотя большая часть этого не заслуживает. Как игроки ничем не лучше. Смотрю сейчас на чемпионат России — это же скукота! Еще года три-четыре назад были яркие индивидуальности. Сейчас — нет.

— Вы вспомнили Муслина. Сами же работали с ним в «Краснодаре»?

— Работал. С Муслином связано самое странное упражнение в моей жизни. 74 раза надо было пробежать от штрафной до штрафной.

— Зачем это?

— У каждого Абрама своя программа. Еще и пульс замеряли, все это на время делалось. Очень тяжело мне далась та тренировка!

— Никого потом не тошнило?

— Может, и тошнило. Я света белого не видел, пелена перед глазами.

— Футболист Самсонов говорил, что в «Краснодаре» Муслин практиковал «откаты». Не сталкивались?

— Мне такого Муслин не предлагал. Даже если б предложил — со мной точно не прошло бы.

— Верите, что такое могло быть?

— А почему нет? Странно! Люди удивляются тому, что в футболе есть откаты и договорные матчи. Футбол в России — святой? Коррупция во всех сферах жизни — так почему в футболе ее не будет? Если тренера не «подмажешь» — тяжело футболиста засунуть в команду.

Получил отступные — 600 тысяч долларов

— Это'О вас удивлял отсутствием высокомерия. А у кого этого высокомерия было с избытком?

— У Гуса Хиддинка.

— Это в какие же моменты?

— Когда приезжал в Дагестан, вел себя так, будто все мы ему должны. Даже когда приходил в академию. Вот обязаны ему! Сам разговор строился: «Я великий, вы должны мне кланяться...»

— Как узнали правду про отношение Хиддинка к себе?

— А я и не выяснял! Как-то сама наружу вылезла. Хотя я уже тогда понимал: тренер — самая двуличная профессия. Личные беседы с Хиддинком у меня нечасто, но случались. Говорил: «Мы обсуждали с Сулейманом, ты возглавишь одну из академий. Я сам тебя порекомендовал, вижу в тебе организаторские способности». Ля, ля, ля...

— Странный человек?

— Сразу удивило, когда Хиддинк начал нам рассказывать историю — будто он стал первым тренером, который в «Челси» поменял Лэмпарда. Только собрался, ему говорят: «Эээ, это же Лэмпард!» — «Ну и что?» Потом я мысленно к этой истории возвращался.

— С какой стороны?

— Я не говорю, что Лахиялов — футболист незаменимый! Но разве Лахиялова тяжело было убрать из «Анжи» по-человечески? Подошел бы Хиддинк, сказал: «Слушай, мы покупаем Виллиана. Тот в два раза сильнее тебя». Но не было же такого разговора!

— А какой был?

— Разговаривал со мной Айваз. Кто он был-то? Генеральный директор или кто? Я ответил: «Не буду унижаться, за вами бегать. Дайте мне все, что положено. Я себе цену знаю». Можно же было по-человечески обойтись!

— А что Хиддинк?

— Хиддинк со мной говорить не стал — а потом сделал вид: «Я ничего не знаю, я этого не делал». Если ты Лэмпарда мог поменять — почему не смог Лахиялова убрать из команды?!

— Как это называется?

— Непорядочность. Лицемерие. Двуличие. Вот это меня сильно раздражает.

— Вы же чувствуете людей. Как же не раскусили сразу?

— Знаете, как получилось? Мы ушли на паузу. Если б все случилось в тренировочном процессе — было бы понятно. У Хиддинка ты мог сидеть в запасе безвылазно по пять игр. Потом — бах! — и начать играть. А здесь была зимняя пауза. Потом вдруг вызывают: «С тобой хотят переговорить». Я уже понял, о чем.

— Сами подписали бумагу о разрыве контракта?

— Сам.

— Что-то на этом потеряли?

— Оставался еще год контракта. Часть суммы мне дали — как раз на эти деньги купил квартиру в Москве. 600 тысяч долларов.

— Настоящая причина — почему вас невзлюбил Хиддинк?

— Да нет же, у меня не было проблем в отношениях с Хиддинком! У него со мной тоже, думаю. Кто для него футболист Лахиялов? Как он считает, великого тренера. Ему достаточно было подойти и сказать мне несколько слов: «Извини, уровень твоего мастерства не соответствует нашим планам. Мне было приятно с тобой работать». Все!

— Понять не могу — зачем вас убирать из команды? Усадил бы на скамейку.

— Там тоже надо было место освободить — как раз брали Виллиана, Кокорина, Денисова, Ионова, еще кого-то. Если берешь — надо избавляться!

«Мистер, не надо ко мне подходить!»

— С Хиддинком вы вскоре встретились. На беговой дорожке?

— Как раз в том матче, когда вышла история с гимном. Нет, не на дорожке. Я выходил из своей раздевалки — а Гус из своей. На «Анжи-арене» они друг напротив друга, метра три разделяют. Два шага сделай — и можно поздороваться. Вижу — собирается протянуть мне руку. Отстранился: «Мистер, не надо ко мне подходить!» — «Шамиль...» Я развернулся и ушел в другую сторону. Больше встреч у нас не было.

— Сильно удивился?

— Да мне, честно говоря, до его реакции дела никакого... Рассказывали — его это все сильно удивило. Да тоже эмоции! У нас если человек протягивает руку — ты обязан ее пожать. Даже если не очень хочется.

— Хиддинк вам реально показался слабым тренером?

— Никогда я не говорил, что он «слабый»! Просто не выкладывался в «Анжи». Ничего для клуба не сделал. Мне лично ничего в футболе не открыл.

— Красножан дал больше?

— У Красножана было видно — есть задумки. Учится и развивается. Хочет быть большим тренером. Гибче ему стоило быть.

— Шел напрямую?

— Вот именно. Одно дело — работать в Нальчике или даже «Локомотиве». Но «Анжи» с теми футболистами — совсем другой уровень.

— Ваша версия — за счет чего Хиддинк столько лет в мировом топе?

— Думаю, работал в других командах не так, как в Махачкале. Говорили, главное умение Хиддинка — создавать атмосферу в команде. Но вот как раз атмосфера у нас была и без него. В футбольном смысле «Анжи» при нем вылезал за счет индивидуальных действий. Разве командная игра была у нас на высоком уровне? Нет! Особой работы над тактикой при Хиддинке не велось.

— Медаль за «бронзовый» сезон до вас так и не доехала?

— Передали. Но не официально.

— Это как?

— Пресс-атташе той команды Мурад Латипов, мой большой друг, отдал. Еще медаль за второе место в Кубке России. Где-то лежат дома.

— Мурад святой человек. Мог изготовить лично для вас.

— Может, даже собственные отдал! Я к этим наградам так отношусь — ну, есть и есть... Вот за само отношение клуба — немножко обидно.

Как выживали Ахмедова

— Не считая Жиркова — самый золотой человек в той команде?

— Из приезжих — Одил Ахмедов. Скромнейшей души человек! Рад, что он до сих пор играет. Скромность ему чуть-чуть помешала. Все-таки спортсмен должен быть нагловатым, даже хамом. Зубы иногда надо показывать — даже за полем!

— Когда Ахмедову этого не хватило?

— Так случился же конфликт на тренировке. Были бы у Одила эти «волчьи зубы» — себя в том эпизоде в обиду не дал бы.

— Так что за история?

— Меня тогда уже в команде не было. Ахмедов считался безоговорочным игроком основного состава. Так чтоб его вытеснить, начали против него играть грубо и грязно.

— Приезжие?

— Да. Вот тогда конфликт и случился — дагестанцы вступились: «Это что такое?!» Одилу поддержку оказали большую.

— Кто его бил?

— Кто именно — не помню. Но конкурентами в центре поля были Жусилей и Буссуфа.

— Тренером оставался Гус?

— Да, Хиддинк. Тоже его ошибка — не смог урегулировать.

— Встал на сторону иностранцев?

— Как раз ничью сторону не принял. Не разрешил конфликт.

— Вы говорили — многие вопросы в том «Анжи» мог своей властью решить Это'О.

— По премиальным, например. Если у кого-то горе в семье и надо скинуться. Кто-то по травме не участвовал в матче и премиальные ему не достались. Сэм эти вопросы решал легко.

— Это же он подарил часы за 30 тысяч евро Тагирбекову, Гаджибекову и Агаларовву?

— Еще кому-то четвертому. Только стоили эти «Ролексы» по 10 тысяч долларов. Обещал им — если у ЦСКА выиграем в последнем матче, то подарит.

— Все сохранили?

— Расим Тагирбеков точно сохранил. У других не спрашивал. Хотя Тагирбекова тоже редко вижу. Гаджибеков до сих пор играет в Нижнем Новгороде. Агаларов во втором дивизионе играет, в команде у своего брата. Тот возобновил тренерскую карьеру. Сердеров играет где-то за границей. Махач Гаджиев завязал с футболом. Шариф Мухаммад на Кипре.

Как разбирает игры Рамзан Ахматович

— Было в «Анжи» собрание, на котором тренер Красножан принялся вдруг попрекать Это'О заработками — тот молча поднялся и вышел. Вскоре Красножана в команде не было. Случались еще странные собрания?

— Было. В «Тереке».

— Так даже интереснее.

— Проиграли на выезде «Рубину» 0:4. После матча Рамзан Ахматович вызвал к себе. Как бы сказать... Разгон устроить. Запомнился эпизод — «Терек» как раз у «Рубина» приобрел футболиста Кобенко. Камера его выхватила после матча — то с одним футболистом хочет майками поменяться, то с другим. А ему все отказывают. Рамзану Ахматовичу это сильно не понравилось.

— Как сформулировал?

— Я до сих пор фразу помню: «Если она тебе сильно нужна, эта футболка, я тебе ее достану. А если тебе нужна потная футболка — я его пот тоже достану...»

— Прекрасно сказано.

— Сильные претензии тогда были высказаны Грозному. Впервые я увидел в таком гневе Рамазана Ахматовича.

— Страшен в гневе?

— Да он все по справедливости говорил! Ошибка Грозного в том, что пытался оправдываться. Большая ошибка!

— Надо было молчать?

— Надо было молчать и воспринимать. Тем более, претензии по делу. Прими, опусти голову и скажи: «Согласен». Безвольно проиграли! Ты еще пытаешься что-то говорить? Некрасиво было!

— Что говорил-то Вячеслав Викторович?

— Что-то такое бросил — «Когда я выигрывал, меня хвалили, а когда проиграл...» Одной реплики хватило. Совсем не в тему.

— Бывший покровитель «Анжи» Шихсаидов такому тренеру немедленно навешал бы звонких оплеух. А Кадыров?

— Нет. До тумаков не дошло. Одного взгляда хватило!

— Недолго Грозный после оставался тренером?

— Тот сезон не доработал.

— Кстати — про футболки. Представляю, какая у вас коллекция скопилась даже без содействия Рамзана Ахматовича.

— Недавно звонили из одного издания, просили — выбери из своей коллекции одну футболку и расскажи ее историю. Я не любитель был собирать — но что-то осталось. Это'О, Роберто Карлос, Диарра... Но особенная для меня — другая. Моего друга Володи Кузьмичева, с которым вместе играли в «Анжи» и «Тереке». Жили в одном номере. А года четыре назад он разбился в Москве на машине. На Мичуринском проспекте. Вот ее буду хранить всегда.